В тот зимний вечер снег шёл стеной.
Мелкие снежинки впивались в лицо, а порывистый ветер срывал шапки и выворачивал зонты. Улицы города стремительно пустели — прохожие спешили домой, мечтая о тепле и уюте.

На одной из безлюдных улочек, у края тротуара, в огромной куче снега кто-то лежал.
Поначалу могло показаться, что это просто брошенные старые вещи.
Но приглядевшись, можно было заметить: это человек.

Мужчина.
Его волосы слиплись от снега и инея, губы посинели от мороза, лицо побледнело до неестественной белизны.
Он был без движения, будто мёртв.

Прохожие, те немногие, что проходили мимо, лишь ускоряли шаги.
Кто-то отводил взгляд, кто-то ворчал что-то про «пьяниц» и «бездельников».

Он пытался пошевелиться, но боль пронзала его тело с каждым вдохом.
Сознание ускользало, картины из детства всплывали перед глазами: мать, накрывающая на стол, младшая сестра, смеющаяся в углу, запах пирогов, тепло дома.

«Мама… прости…» — едва шевеля губами, шептал он. Но его слова растворялись в завываниях вьюги.

И тогда мимо проходила она.

Анна Петровна.
Женщина лет пятидесяти пяти, строгая, с прямой спиной и холодным взглядом. Жизнь не баловала её — работа, кредиты, одинокие вечера в пустой квартире. Она давно привыкла не вмешиваться в чужие беды.

Но что-то в этом беспомощном теле заставило её замедлить шаг.

Сначала она лишь махнула рукой:

— Очередной пьяница… Сам виноват.

Но совесть не позволила пройти мимо.
Что-то внутри, давно забытое и почти задушенное, забилось в груди.

Анна остановилась.
Обернулась.

Поколебалась ещё мгновение — и вернулась.

Наклонившись, она потрясла мужчину за плечо.

— Эй! Вы живы?

Глаза мужчины медленно приоткрылись.

— Помогите… — еле слышно выдохнул он.

Анна выругалась сквозь зубы, лихорадочно вытащила телефон и начала набирать номер скорой помощи.
Ожидание было мучительным. Диспетчер задавал вопросы, как будто намеренно тянул время, а Анна чувствовала, как под её руками тело мужчины становится всё холоднее.

И тут он, с последним усилием, произнёс:

— В кармане… записка…

Анна, сбитая с толку, сунула руку в карман его куртки.
Нащупала сложенный лист бумаги.

Она развернула его — и застывала на месте.

На клочке бумаги дрожащим почерком было написано:

«Если я умру — найдите мою дочь. Анна Петровна Соколова, улица Лесная, дом 17. Простите меня…»

Анна перечитала строчки дважды, не веря своим глазам.
Это было её имя. Её адрес.

Её фамилия.

Её дом.

Она ощутила, как земля уходит из-под ног.

Кто был этот человек?

Откуда он знал её?

Как он оказался здесь, полумёртвый, с её именем в кармане?

Скорая приехала через пятнадцать минут. Весь этот короткий, но вечный промежуток Анна стояла на коленях в снегу, прижимая руку к сердцу, не в силах вымолвить ни слова.

Парамедики работали быстро.
Мужчину увезли, а Анна осталась стоять на пустой улице, держа в руках смятый листок бумаги.

Только теперь, когда сирены скрылись вдали, она позволила себе заплакать.

Правда, которая изменила всё
На следующий день Анна нашла в себе силы навестить мужчину в больнице.

Он был в реанимации, без сознания.

Через два дня он очнулся.

И когда Анна вошла в палату, он открыл глаза и, слабо улыбнувшись, прошептал:

— Мама…

Эти слова были как удар молнии.

Оказалось, что тридцать лет назад, в далёком молодом возрасте, Анна родила сына.
Из-за тяжёлых жизненных обстоятельств и давления родственников она была вынуждена отказаться от малыша в роддоме.

Ей говорили, что ребёнок умер.

Но это была ложь.

Его усыновила другая семья, в другом городе.

Жизнь его была тяжёлой, полной испытаний, и всю свою сознательную жизнь он искал мать.

И вот, на грани жизни и смерти, он нашёл её.

Ту самую женщину, которая должна была стать для него всем.

И она нашла в себе силы принять его.

Новый путь
Анна Петровна ухаживала за сыном до полного выздоровления.
Они много говорили, плакали вместе, смеялись, вспоминали и мечтали.

Жизнь подарила им второй шанс.

И этот шанс они не упустили.