Кирилл не мог точно сказать, когда всё начало раздражать. Не было одного громкого момента, не было катастрофы. Раздражение подкралось, как сквозняк — тихо, исподтишка. Женился он потому, что «пора». Мать не отставала: «Тебе почти тридцать. Все уже с семьями. Где внуки?» Он сдался. Не из любви — из усталости.

Елена была нормальной. Спокойной. Не скандальной. Но и не живой. Утром она спала на диване, укрытая пледом, как будто спрятанная от мира. Иногда Кирилл оставлял ей еду на столе перед уходом. Ни поцелуя, ни «доброе утро». Просто обязанность. Дом стал местом, куда не хотелось возвращаться.

А потом появилась Лариса.

Она пришла помогать в саду. Грядки у дома давно заросли. Лариса была простой. Не красавица, не яркая. Но в ней было что-то настоящее. Она говорила мало, но каждое слово — в точку. Она не старалась понравиться, не навязывалась, просто была. И в её молчании было больше тепла, чем в любом длинном разговоре.

Кирилл начал искать её взгляд. Придумывал повод выйти во двор. Она говорила ему о земле, о травах, о том, как дождь умеет предчувствовать листья. И рядом с ней ему вдруг становилось легче дышать.

Дома всё оставалось прежним. Холодным. Беззвучным. Пустым.

Однажды вечером он стоял у входа. Свет в окне горел. Но не звал. Свет был, а дома — не было.

И он ушёл. Без слов. Без цели. Просто шёл.

Может, к Ларисе. Может, прочь от самого себя.

Когда он вернулся утром, город был другим.

На рынках не было фруктов. В клумбах — ни цветка. Воздух — без запаха хлеба. Балконы — серые. Люди шли молча, с пустыми глазами. Словно жизнь покинула улицы. Как будто весь урожай — не только плоды, но и смысл — исчез.

Но потом он заметил странное.

Единственное место, где ещё цвело, был его собственный сад. Тот, где работала Лариса.

Помидоры налились. Базилик благоухал. Земля была влажной, живой. Всё дышало. Елена ушла. Может — к матери. А может, просто раньше поняла: всё закончено.

Лариса стояла у клумбы. Не сказала ни слова. Просто протянула яблоко. Красное, гладкое. Настоящее.

Кирилл взял его. Сел на землю. И заплакал.

Он понял, что не урожай ушёл — он сам ушёл от себя. А урожай остался там, где о нём заботятся. Где любят. Где слышат.

Любовь, как сад, не растёт от «надо». Она появляется там, где её ждут.

Иногда, чтобы вернуть её, нужно просто перестать бежать.